– Николай Максимович, сейчас такие времена, когда всюду толерантность и афроамериканцев вводят везде. Вы видели новый фильм про Анну Болейн?
– Я специально посмотрел и хохотал… Допустим, я хорошо знаю историю, я очень люблю королевские дома и я хорошо знаю, кто это, что это и т.д. А ведь основная часть людей не знает, кто это такая.
Но получается, что белая женщина увела у темнокожей мужа – уже расовая несправедливость. И из-за белой женщины темнокожую женщину и ее брата лишили головы.
Получается, они уничтожили темнокожую семью. Белые это сделали. Получился страшный абсурд. Если следовать их логике, чудовищнее сюжета невозможно было выбрать.
– А если в балет так настойчиво будут вводить чернокожих танцовщиц, танцовщиков, как это делают в кино, в Голливуде, например, сейчас есть специальная комиссия, которая отсматривает, какое количество…
– Очень надеюсь, что в Россию такие комиссии не придут никогда. Я считаю, что национальность должна быть только у персонажа, у артиста нет ни пола, ни национальности. Есть у персонажа пол и национальность, ты должен встать и сыграть это, если ты хороший артист, у тебя получится. А если нет, то нет.
– Кстати, вот к вопросу о me too, слышали вы историю, что британский хореограф Лиам Скарлетт покончил с собой из-за обвинений в домогательствах. Они доказательств прямых не нашли, может, там, конечно, дыма без огня не бывает…
И он уже понял, что он не может нигде устроиться на работу, потому что там эта тема жесткая. Для него это была вся его жизнь, человек покончил с собой, трагедия. Страшно, что не существует понятия презумпции невиновности, потому что по сути не было доказательств прямых, были сплетни….
– Нет, ну они его захейтили… Вы понимаете, в чем дело – это травля. А я человек, который прошел уже две, знаю – это чудовищная вещь. К сожалению, если ты им «помогаешь», это осуществится.
Он им «помог», они добились того, что они хотели. Но те, кто стал возмущаться, вот они затряслись по-настоящему. Потому что если не дай бог они попадут под этот каток – им финиш, потому что у всех рыльце в пушку.
– Ну, это среда очень токсичная в этом плане. Тут далеко ходить не надо, у нас все это цветет пышным цветом и все помалкивают.
– Все помалкивают, потому что боятся. Потому что в нашей культуре не принято об этом говорить. Вот недавно одна из артисток что-то сказала, сколько уже передач снято и так далее.
Знаете, у нас есть одна артистка, она сейчас до сих пор служит, она пробилась в ведущие солистки, она стояла вот так просто у расписания и кричала: ну кому еще дать в этом театре, чтобы получить роль? В открытую в коридоре у расписания. В итоге она нашла выход и затанцевала. И все это знают… Все на это смотрят.
– Такая круговая порука, никто никого не сдаст.
– Никогда не сдаст.
– А почему на Западе стали сдавать?
– Опять-таки Харви Вайнштейна главные персонажи-то не сдали… Только четвертая линия неудавшихся артисток раскрыла рот. А главные персонажи промолчали.
– Дженнифер Лоуренс и Гвинет Пелтроу свой «Оскар» не готовы отдавать.
– А там много народу было, кто… И это правило, и все прекрасно понимают, что без этого правила нет входа туда. И это тоже круговая порука и никогда не будет по-другому.
– То есть вы думаете, система не изменится?
– Никогда не изменится. Вы знаете, я много раз тоже это говорил и очень давно начал говорить, что Большой театр так же как Голливуд, так же как Болливуд, так же как Малый – это монастыри со своим уставом.
Не нравится, ну не ходи ты в наш садик. Я туда вошел, я мечтал об этом и я принял этот устав. И я стал играть по их правилам, к сожалению.
Просто, вы понимаете, мне чем очень везло – еще раз говорю, я был слишком удачлив, со временем мне повезло. Никто так быстро не взлетал в Большом театре до меня…
Были, конечно, Надежда Павлова, которая взлетела еще в юности, потому что она была гениальным ребенком. Надя Грачева, которая была гениальная девочка, но просто так быстро, как я, что на третий месяц ты едешь на гастроли и тебя объявляют первым. Нет. Но это просто стечение обстоятельств, новая страна.
– А за вами никогда таких слухов не было, что вы под чьей-то протекцией?
– Ой, знаете, сколько их было. Но опять-таки ко мне это не пристает только по одной причине – это не имеет подоплеки. Почему я так спокойно ко всему отношусь. Меня хейтят же до сих пор, что про меня только не говорят.